Вот первый запомнившийся мне Новый Год.
Мы учились в 9 классе. Значит — это было под 64 год. Сколько всякого он принес в жизнь — это отдельная песня! Но вот предновогодний вечер и новогодняя ночь…
Мы собрались у одноклассницы, что жила в старом доме еще казачьей постройки возле Центрального рынка. Дома этого давно нет — его снесли больше 30 лет назад, и на его месте воздвигли девятиэтажку с «Саклей» и переговорным пунктом. А тогда в старом доме с высоченными четырехметровыми потолками жила моя Элка. Они занимали две комнаты с отдельным входом, там были еще жильцы, но для меня они были неинтересны. А у Элки стояла огромная елка, и собрались мы таким составом впервые. Наш класс собрали из разных параллелей и разных школ, он был экспериментальный физико-технический из особо одаренных в естественных науках… В результате девушек там было семь — на тот момент — а юношей 25. На этом новогоднем вечере, конечно, были не все, но очень многие. У одного из новых одноклассников 1 января день рождения. И исполнялось ему как раз 16 лет! Это же незабываемо! Вот мы праздновали, шумели, дурачились — все обычно, если Новый Год можно назвать обычным. Наконец часа в три решили расходиться. Все жили в центре, и мальчишки всей толпой пошли провожать девочек, сдавая их с рук на руки родителям.
Вот мы вывалились из дома всей веселой толпой — и замерли…
Окна комнаты по грозненским обычаям были с вечера закрыты ставнями, да и что интересного могло быть за окном — тривиальная грозненская слякоть, которая, как нарочно, обычно сваливается на город в конце декабря. С вечера зарядил занудный дождь…
Но тут…
Пока мы шумели себе и праздновали, дождь перешел в снег, очень легкий морозец удерживал этот мокрый снег на ветках, так что они приобрели совершенно сказочный вид, словно дерево из заколдованного леса стояло под окном, а не старая знакомая курага. На улице Мира, куда мы вышли, было очень тихо — и светло. Слабый снег продолжал падать, фонари сияли, как умытые, и новогодние гирлянды за окнами «углового» универмага добавляли праздничности уличному пейзажу. Мы двинулись к «образцовой» парикмахерской, в этом доме жили несколько наших одноклассников. Но мальчишки, проводив домой одну из девочек, не захотели расставаться с остальной компанией и пошли дальше со всеми. И вот на углу улицы Мира и проспекта Победы мы оказались словно в кино про молодость наших родителей. «Во дворе, где каждый вечер все играла радиола…» Дом со «Спорттоварами» и дом с «Диетпитанием» своими торцами отграничивают на углу маленькую площадку, где стояли автоматы с газировкой (знаю, что сейчас она занята каким-то павильоном, но тогда, тогда…). Окна многих домов светились, какие-то были открыты в эту ночь, в этот снег, в этот Новый Год… И в одном из окон стоял магнитофон (небось, «Дайна») и над улицей плыла музыка. А улица — улица танцевала. Площадка стала танцплощадкой, проходящие мимо компании включались в этот танец — не то танго, не то фокстрот… Пары образовывались неожиданно, проходили вместе несколько па, менялись, потом компания шла дальше… А именинник Славка — он у нас носил маску циника и скептика, потому что был красавчик и баловень девочек — хохотал, абсолютно счастливый и светящийся: «Это мой праздник! Это мой снег! Ведь так не бывает, правда? Это только мне на день рождения!» Сразу скажу, что не в градусах дело — немного их было, да и свежий снежный воздух быстро вымыл из нас остатки хмеля. Просто это было счастье…
Потом пошли провожать других, потом мы отогревали замерзшие руки в подъезде дома Игоря Докучаева (хотя он об этом не знал), потому что в подъезде были открытые батареи на 1 этаже, а одна из провожаемых девочек жила во дворе этого дома, потом проводили меня и пошли провожать Элку — завершив круг — все потом, потом…
Я нашла Славку в 2002 году и позвонила ему в ночь на Новый 2003 год… В ночь, когда ему исполнялось 55. Орал он в трубку не хуже, чем в молодости, но эту историю я уже рассказывала…
Грозненский русский 